Год Дракона - Страница 170

170

– Да. Говори. Говори…

– Сотрясение мозга, растяжение шейного отдела. Синяки, ссадины. Переломов нет, цела. Может быть, кровоизлияние во внутренних органах или ушибы, опять же, но с их техникой этого сейчас не определить. Серьезно, но не смертельно. Врачи, все в цвет. Человек уже сидит под дверью…

– Вывези семью. Пообещай гражданство, какое угодно, на выбор. Деньги. Все, что захочет… Пусть стреляет в любого.

– Перестань меня опускать, Дракон.

– Извини. Извини, Гонта…

– Проехали. В цвет. Это Павел ее туда привез. Парень клад, в самом деле…

– Не спускай с них глаз, Гонта.

– Указания будут?

– Не знаю.

– Оп-паньки…

– Подождем вестей от Елены.

– Понял. До связи…

Майзель закрыл телефон и поднял глаза на монаршую чету.

– Что ты начал говорить? – нетерпеливо спросил Вацлав.

– Елена поехала туда.

– Что?!

– Ты плохо стал слышать?!

– Твою мать, твою мать, чертова баба… Как ты мог ее отпустить?!

– Попробовал бы не отпустить, – усмехнулась Марина. – Сказала, небось, – не пустишь, уйду. Так, Данечку?

Майзель кивнул.

– Она к Сонечке поехала…

– Что?!

– Корабельщиковых убили.

Марина перекрестилась, Вацлав тоже:

– Что с малышкой? – спросила Марина.

– Жива. Не смертельно.

– Нельзя ее увезти?!

– Нет. В рамках спецоперации – нет. Нужен летающий госпиталь, реанимобиль… Сейчас – нет.

– Все, Вацек. Придется подождать с войной…

– Что она задумала?

– Она хочет с ним поменяться.

– Что?! Она сказала?!

– Я ее знаю, величество, – вздохнул Майзель и вдруг улыбнулся. – Я ее так знаю…

– Дальше.

– Она хочет поменять себя на Сонечку и ребят. А потом подарит ему его поганую жизнь.

– И что?!

– Не знаю. Я могу только предполагать, как она собирается строить торг.

– И?!

– И мы не тронем его. Потому что она даст ему слово, и ни ты, ни я не посмеем это ее слово нарушить.

– Ох, княгинюшка, – простонал Вацлав. – Куда ж ты полезла-то…

– Нужно успеть, пока она не дала ему слова.

– Марина… Вся операция псу под хвост…

– Значит, туда ей и дорога. Плохо, значит, думали, дорогие мои рыцари плаща и кинжала. Думайте снова.

– Вызовите сюда русского посла, – сказал Вацлав в селектор. – Иди к детям, Марина. Сейчас тут будет очень мужской разговор…

ПРАГА, 18 МАЯ, БОЛЬШОЙ КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ. НОЧЬ

Кондрашов вошел в королевский кабинет, сделал несколько шагов и остановился. Вацлав сидел за столом, и в кресле напротив сидел еще кто-то. Кресло развернулось, и Кондрашов увидел Майзеля, оскалившегося так, что у дипломата екнуло в кишках:

– Здравствуйте, Михаил Аркадьевич.

– Мы можем говорить по-чешски, – улыбнулся Кондрашов. В животе у него снова екнуло. Он знал, что Майзель не то из Украины родом, не то из этой проклятой Белоруссии. Ему докладывали. – Его величество…

– Его Величество – немного Романов, – медленно, без всякого акцента сказал Вацлав. – И я с тобой стану говорить по-русски, чтобы ты не сказал потом, что плохо меня понимал. Сесть!!!

Кондрашов опустился в кресло, которое очень ловко и вовремя толкнул под него Майзель. Если бы он этого не сделал, Кондрашов сел бы на пол. Вацлав Пятый, говорящий по-русски… Это было уже слишком. Даже для карьерного дипломата со Смоленской площади. А его величество продолжил, как ни в чем не бывало:

– Ты сейчас полетишь в Москву, и утром будешь у своего президента. Меня не интересует, как ты это сделаешь. У нас очень мало времени. И если я потеряю хотя бы еще одного из своих подданных из-за вашей вонючей византийской бюрократии, я всех вас сделаю нищими сиротами. Ни жен, ни детей, ни денег. Ничего.

– Ваше Ве…

– Молчать, холопская морда. В этом пакете, – Вацлав приподнял брезгливо, двумя пальцами, конверт, – диск с информацией для президента. Ты отдашь это ему, пусть посмотрит и убедится, что мы не шутим. И пусть позвонит мне, как только взглянет на диск, – Вацлав показал пальцем на лежащий на столе аппарат.

– Вы позволите, Ваше Величество? – голос у Майзеля был таким вкрадчивым, что Кондрашов испугался еще больше, хотя и думал, что это уже невозможно.

– Позволю.

– Михаил Аркадьевич… Прежде чем вы уедете… Вы слышите меня?

– Да…

– Скажите мне, голубчик. Что там есть такое у Лукашенко на вашего президента? Какой-то компромат? Триппер после бани с девочками? Гешефт? Что? Просто скажите мне. И этого не станет. Если вы правильно себя поведете.

– Послушайте, что вы себе…

– Перестаньте, – Майзель поморщился, как от зубной боли. – Вы же понимаете, что все кончилось. Игры, дипломатия, уступки, реверансы… Все. За тех, кого держит сейчас этот подонок, мы вас всех уничтожим. Вам рано или поздно всем придется бежать от своего народа. Но если вы с нами не договоритесь, то в Шанхае, где вам придется прятаться, у вас не будет денег даже на проституток. А если договоритесь… Если договоритесь, то мы вас тоже вытащим. Хотя, видит Бог, немного еще на свете людей, заслуживающих этого меньше, чем вы… Может быть, увидев пропасть у ног, вы что-нибудь, наконец, поймете… Слышите, Михаил Аркадьевич?

– Я ничего не знаю об этом. Ничего, – Кондрашов проглотил комок кислой слюны и глухо добавил: – Клянусь…

– Откуда ему знать, Данек. Он не может ничего знать, – Вацлав посмотрел на Кондрашова. – Тебя сейчас отвезут к самолету.

– Я могу…

– Не можешь. Твоя семья останется здесь, чтобы ты не наделал глупостей со страху. Даю слово, что с ними все будет хорошо. Но помни: ты функция, – усмехнулся Вацлав. – И если ты не впишешься в мое уравнение, я тебя сотру.

170