Год Дракона - Страница 68

– Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда… – по-русски продекламировал Майзель. Елена нахмурилась от неожиданности. И это он знает, подумать только… А Майзель продолжил по-чешски: – Дорогая, у меня нет для вас других людей. Приходится иметь дело с весьма посредственным человеческим материалом… Погодите, мы сейчас доберемся до сути. Торговля оружием – замечательный инструмент. Приносит просто чертову уйму денег. А совсем смешно становится, когда в направляющийся к покупателю транспорт с танками и установками залпового огня влетает ракета, кстати, совершенно ниоткуда, и несколько сотен миллионов долларов, жалобно булькнув, идут ко дну… Или он случайно заходит в Страндхук или Луамбу, чтобы поправить здоровье экипажа и пополнить запасы, а там его интернируют…

– Это вообще какая-то чушь. Дракон, сам себя кусающий за хвост…

– Это не чушь. Это игра в одни ворота. В мои ворота. В наши ворота, пани Елена. Мы продаем тридцать процентов оружия и семьдесят процентов воздуха. И это оружие будет работать только тогда, когда мы этого захотим. А мы, разумеется, не захотим.

– Вы что, издеваетесь надо мной?!

– Да нисколько. Мы контролируем наше оружие, проданное и непроданное, всегда и постоянно. Оно замечательно функционирует на учениях и ярмарках. Влетает куда надо и упоительно громко и красиво взрывается, разнося все, что надо, на мелкие кусочки. А если оно не работает в действительности, так это покупатель невнимательно прочел инструкцию. Она такая сложная и написана на английском языке…

– И что, все это кушают, вы хотите сказать?!

– А куда же им деваться, дорогая? У нас дешево, мы поставляем запчасти и инструкторов… А то, что наши инструкторы потом берут под контроль местную армию, это, право, дело житейское.

– Вы действительно мазурик какой-то…

– Обязательно, пани Елена. И еще одно «но» есть в нашей схеме торговли оружием. Этим оружием с нами воевать невозможно. Даже если удастся получить над ним стопроцентный контроль. Потому что мы находимся на другом технологическом этапе развития. На порядок, а то и на два впереди. И это оружие против нас – груда бесполезного железа. У нас есть самолеты размером с колибри, которые могут сутками находиться в воздухе, и боевые роботы размером с муравья, которые могут заползти куда угодно и замкнуть или взорвать все, что нам надо. И боевые элементы размером с бактерию, которых мы можем очень быстро и с крайне низкими затратами материальных и людских ресурсов доставить в считанные часы в любую точку планеты. И много еще чего, о чем я сам имею весьма смутное представление, потому что я не физик и не кибернетик, а скромный финансовый советник, инвестор и управляющий…

Какой ты инвестор и управляющий, печально усмехнулась Елена. Ты Дон Кихот, начитавшийся фантастики и случайно нашедший вместо Росинанта, ржавой спицы и тазика для бритья – космический корабль, штурмовой пулемет с тау-оптикой и экзоскафандр… И чертову уйму денег… Только вот твоя Дульцинея… Господи, да что это такое со мной, не на шутку перепугалась Елена.

– К сожалению, совсем без людей на войне обойтись невозможно, – Майзель вздохнул и совершенно обычным, таким человеческим жестом провел пальцами по лбу. – Поэтому у нас есть армия…

– Зачем же вам такая армия?! Столько людей? Да в стране просто в глазах рябит от военных!

– Потому что мы с нашей армией должны уметь выиграть любое сражение, пани Елена. Выиграть легко, не потеряв при этом ни одного бойца. И мы в самом деле способны разнести в клочья любые вооруженные силы, потому что такого боевого духа и такой боевой мощи нет ни у кого на этой земле. К сожалению, мест, где нам приходится воевать, пока еще слишком много, чтобы перевести дух. Люди устают, пани Елена. Когда видят весь ужас и кровь, которые они видят… Им нужно отдыхать. Их нужно менять как можно чаще, не теряя боевых позиций. Мы могли бы, в принципе, обойтись каким-нибудь десятком тысяч бойцов, но тогда им пришлось бы сидеть в дерьме безвылазно. Это вредно и опасно. Поэтому армия работает вахтовым методом. И поэтому должна быть большой. Огромной. К сожалению.

– Надо же. Я и не думала, что вы такой заботливый…

– А как же иначе? Вы представляете, во что нам обходится боевая и тактическая подготовка рядового, которого мы упаковали в экзоскафандр? А сержанта? А офицера? А летчика или моряка? Мы бережем наше имущество. Ничего удивительного в этом нет. И люди в армии хорошо это знают и платят нам той же монетой, выкладываясь до последнего. И мы побеждаем. Всегда.

– Но вы же не воюете по-настоящему.

– То есть?

– Ни одной настоящей войны. Столкновения. Конфликты. Ограниченные операции. Почему?

– Потому что большая война с обязательной военной победой без возможности контролировать побежденных – это большой политический провал. Катастрофа. Это недопустимо. Нам насилу удалось уговорить наших друзей в Вашингтоне не начинать войну с Ираком…

– Вы испытываете нежные чувства к Хуссейну? Или к иракцам?

– Я испытываю нежные чувства к состоянию стабильности, пани Елена.

– А как же курды?

– Ему нечем и неоткуда бомбить их больше ипритом. А снести башку Хуссейну нам ничего не стоит, пани Елена. Только потом что? Шиитские аятоллы? Или война Кусая с Убеем?

– Но это все равно будет. Хуссейн не вечен.

– А к тому времени мы подготовимся. По-настоящему подготовимся. Хусейна я ненавижу больше, чем даже, возможно, вы, потому что знаю в деталях о его преступлениях. Но я знаю и другое – если убрать его, будет еще хуже. Хотя иногда кажется, что хуже невозможно… Хуссейн – это кусок дерьма, пани Елена. Но это кусок твердого дерьма, на котором пока еще можно стоять, пусть и зажав нос. А если его выдернуть, то из бочки хлынет поток дерьма жидкого, который сметет все на своем пути. И придется воевать так, что всем вам небо с овчинку покажется…