Год Дракона - Страница 39

Лондон, ВВС. Международное общественное мнение бурно обсуждает неожиданный для многих финал югославского кризиса с заложниками. Лидер движения американских мусульман «Нация ислама» Л. Фаррахан заявил, что считает происшедшее результатом совместной операции израильской и чешской разведок с целью скомпрометировать ислам в глазах европейцев. Объединение арабских студентов во Франции и Исламский студенческий союз Германии присоединились к мнению Фаррахана. Многие исламские организации в западной Европе склонны в той или иной степени считать происшедшее «происками темных сил и врагов ислама». Правозащитные организации также выражают осторожные сомнения в прочности представленной югославскими властями доказательной базы и опасаются, что данный инцидент приведет к росту ксенофобских настроений в Европе и основанием для активизации правых и расистских движений в странах континента. В штаб-квартире Пражского Альянса убеждены, что югославский монарх и правительство страны достойным образом встретили очередную попытку террористического интернационала расшатать преграду, поставленную на его пути после второй Балканской войны. Что касается версии о провокации разведок, ведущие масс-медиа считают ее несостоятельной, а влиятельная ежедневная газета «Пражский курьер» откровенно издевается над ее приверженцами. «В том, что умники и умницы из европейских университетов повторяют на все лады бредни Фаррахана, за почетное право заполучить которого дерутся виселица с электрическим стулом, нет ничего удивительного. Просто эти выдумки оплачены из одного источника, и потому они так заунывно однотипны, точь-в-точь как куфии, намотанные на их цыплячьи шейки. Придумайте что-нибудь повеселее, господа, или вас зря столько лет учили в сорбоннах и оксфордах?!»

ПРАГА, ЛЕТОГРАДЕК. ИЮНЬ

– Пойдем, выкурим по сигаре и обсудим кое-что, – Вацлав поднялся и направился в курительную комнату. Майзель последовал за ним.

В курительной король опустился в глубокое кожаное кресло и жестом пригласил Майзеля присесть в такое же напротив. Майзель сел, достал сигару, долго, со вкусом раскуривал ее, пока Вацлав проделывал похожие манипуляции. Наконец, сигары устойчиво задымились, и первые облачка ароматного дыма исчезли под высоким потолком, проглоченные мощной и бесшумной вентиляцией.

– Дело в следующем, друг мой, – Вацлав отложил сигару на борт массивной пепельницы рядом со своим креслом и закинул ногу на ногу. – Некоторые из циркулирующих о тебе слухов стали затрагивать мою семью. Самым непосредственным образом.

– Ты о чем это?

– О тебе, Данек. О тебе и о Марине.

Майзель посмотрел на короля долгим взглядом и тихо проговорил:

– Ты в своем уме?

– Данек…

– Величество. Твоя жена – даже не блондинка. Это ты блондин. Я тебя поэтому так и люблю.

– Перестань, Данек. Я же знаю тебя, как облупленного. И про Марину… Разумеется, я ничего такого не думаю. Я верю вам обоим, как себе и даже больше.

– Ну, спасибо. Рублем одарил.

– Пожалуйста. Но дело не в этом. Дело в том, что авторы этой комбинации хотят нас с тобой не просто поссорить… понимаешь?

– Понимаю. Почему мне не доложили об этом?

– Потому что я попросил Богушека ничего пока тебе не говорить. И это еще не слух даже, а так, прощупывание. И поэтому у нас есть шанс это прекратить.

– Давай я их куплю. Или сотру. Кто это?!

– Это неважно сейчас. Я потом дам тебе посмотреть… Ты не можешь не понимать, что нет лучшего способа подтвердить основание слухов, чем уничтожить их первоисточник.

– Это какая-то многоходовка?

– Пока не знаю. Может быть. Разведчики работают. Может, просто импровизация, залп по площадям. Не могу сейчас ничего определенного сказать.

– И что ты собираешься делать?

– Мы тут посовещались…

– С кем?!

– С Мариной.

– Ты… ты сказал ей?!

– Конечно, я сказал ей, – рявкнул король. – Разумеется, сказал. А с кем, по-твоему, я еще могу это обсуждать?! С Госсоветом? С Гонтой твоим?!

– Ну, хорошо. Ныряй дальше, величество.

– Мы решили, что тебе следует стать несколько более публичной персоной, чем сейчас.

– Это как?!

– Нужно написать о тебе.

– Обязательно. Конгениально. Что написать?

– Не знаю. Очерк. Книгу. Например.

– Обязательно. И кто ее будет писать? Ты? Или я сам? Или твой биограф? А давай лучше кино закажем, величество. Спилбергу. Нет, лучше этому, который «Валленштейна» для нас снимал, Камерону. Или…

– Ты не заткнешься?

– Прости, величество. Я…

– Понятно, что ты. Я тоже. Имя Елены Томановой тебе что-нибудь говорит?

– Говорит. Обязательно. Говорит, что ты сбрендил.

– Неужели?

– Она меня ненавидит. И тебя за компанию. И пишет про меня черт знает что.

– Да. Но ни разу не перешла на личность. Ни разу.

– Да? Это точно?

– Абсолютно.

– Интересно. А почему?

– Потому что она человек чести и долга, Данек.

– О-о…

– Не «о». Именно так. Ты читал ее последнюю книгу?

– «Ярость пророка»? Да. Читал.

– И как тебе?

– Я думал, ее друзья-интеллигентишки просто разорвут ее на части. Но нет… У них даже на это не хватает яиц.

– Я не о том.

– Я понимаю, величество. Ты знаешь, я всегда радуюсь, когда умные и великодушные люди, несмотря на весь свой ум и великодушие, начинают вдруг осознавать очевидные вещи. Я был удивлен. И содержанием текста, и теми чувствами, которые за ним стоят. Возможно, она действительно что-то такое поняла, когда моталась по Чечне и Пакистану…

– Но твои масс-медиа не стали ее хвалить…

– Ну, для чего ж так человека подставлять, – усмехнулся Майзель, глубоко затягиваясь. – Как говорится, с такими друзьями врагов не нужно…